«Другое прошлое»: мог ли август 1991-го привести к иным экономическим последствиям для России
В августе этого года отмечается 34-я годовщина событий, когда группа высокопоставленных чиновников, сформировавшая Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), предприняла попытку захвата власти. Те три дня — с 19 по 21 августа — тогда называли “путчем”, а сегодня нередко характеризуют как “последнюю попытку спасти СССР”. После провала ГКЧП последовало восхождение Бориса Ельцина на политическую арену, его два президентских срока, а вместе с ними — масштабная приватизация, беспрецедентная гиперинфляция и залоговые аукционы. Возникает вопрос: мог ли экономический путь России быть иным? Ответы на этот вопрос искали эксперты в беседе с нашим изданием.
Экономический коллапс 90-х: инфляция и упадок
Августовский путч 1991 года завершился бесславно 21 августа. Попытка ГКЧП предотвратить распад СССР провалилась: комитет самороспустился, а его лидер Геннадий Янаев сложил полномочия. Арест участников путча на следующий день открыл путь к власти Борису Ельцину и его команде молодых реформаторов. Они приступили к радикальным экономическим преобразованиям, известным как “шоковая терапия”, включавшим ваучерную приватизацию и залоговые аукционы, последствия которых до сих пор вызывают ожесточённые споры.
Эти меры спровоцировали гиперинфляцию и глубокий экономический кризис. ВВП России сократился на 10% в 1991 году по сравнению с предыдущим, а с 1992 по 1996 годы экономический объём упал ещё на 34,8%. Только за 1992 год инфляция достигла ошеломляющих 2608,8%, что привело к росту цен почти в 26 раз и обесцениванию всех сбережений граждан. Миллионы россиян оказались на пороге нищеты, города захлестнула преступность, а из страны активно вывозились капитал, интеллектуальный потенциал и ценные ресурсы.
Доцент экономического факультета РУДН Владимир Горбунов отмечает, что “низкое доверие к новому правительству, высокий уровень преступности и коррупции, а также влияние зарубежного капитала, нацеленного на разрушение прежних устоев, отбросили российскую экономику на годы, а порой и на десятилетия назад”. Такие негативные явления, как “бегство капитала”, “утечка мозгов” и борьба с “иглой ГКО”, а также попытки вернуть контроль над незаконно приватизированными предприятиями через суды, стали активно решаться лишь спустя десятилетие, после смены политического курса и осмысления уроков кризиса августа 1998 года.
Зарождение олигархата и ошибки приватизации
Историки и экономисты сходятся во мнении, что одной из ключевых причин катастрофического положения России в 90-е годы стала ошибочно проведённая приватизация. Профессор Михаил Гордиенко из РЭУ им. Плеханова утверждает, что основная ошибка Бориса Ельцина и “младореформаторов” заключалась в стремлении любой ценой внедрить чуждую, импортную экономическую модель. Это привело к утрате государственного суверенитета во многих секторах, последствия которой Россия ощущает и пытается исправить до сих пор.
Гордиенко подчёркивает, что успех приватизации зависел не столько от наличия средств, сколько от понимания рыночных механизмов, которого не хватало большинству населения. Это позволило концентрировать крупные пакеты акций в руках немногих, часто манипулятивными методами, порождая глубокую социальную несправедливость. Даже покупка акций по заниженным ценам требовала определённых ресурсов. Российский олигархат той эпохи, по сути, преследовал те же цели, что и иностранные инвесторы: установление контроля над активами и их вывод за границу. В условиях слабого государства такое развитие событий было неизбежным, особенно учитывая, что крупный капитал часто не имеет национальности.
При этом существовали и более успешные примеры приватизации. В Китае, например, переход к частной экономике осуществлялся под строгим государственным контролем с постепенным внедрением рыночных механизмов, что обеспечило устойчивость модели даже в кризисные периоды. Страны Восточной Европы, напротив, зачастую ориентировались на аукционные продажи с привлечением национальных инвесторов, что способствовало более эффективному управлению предприятиями.
Однако в России, как отмечает Гордиенко, альтернативные пути не рассматривались. Решения были продиктованы интересами определённых групп, стремившихся получить контроль над госсобственностью, и ускорены рекомендациями западных советников. Эти процессы привели к формированию крупных холдингов и появлению нового общественного класса — олигархата.
Взгляд эксперта: Александр Разуваев о приватизации и её последствиях
Александр Разуваев, член наблюдательного совета Гильдии финансовых аналитиков и риск-менеджеров, объясняет, почему экономические преобразования 1990-х до сих пор вызывают жаркие дискуссии в обществе.
Оценка событий августа 1991 года
По мнению Разуваева, крах ГКЧП положил начало крайне противоречивому периоду в истории России. Опрос в его Telegram-канале показывает, что сегодня Бориса Ельцина поддерживают менее 7% опрошенных, тогда как ГКЧП — 30%. Отношение к первому президенту неоднозначно, что побуждает аналитиков задаваться вопросом: а могло ли быть иначе? Ельцин получил огромный кредит доверия в начале своего правления, но его эпоха запомнилась “Чёрным октябрем” 1993 года, непродуманным штурмом Грозного в 1995 году и, конечно, упущениями в отношении Украины. Эксперт считает, что после распада СССР следовало немедленно присоединить Крым, а возможно, и Одессу.
Экономически правление Ельцина было катастрофическим. В период с 1992 по 1994 год ВВП и промышленное производство России сократились почти вдвое. Страна погрузилась в бедность и криминал. Ельцин унаследовал от Михаила Горбачева множество проблем, главной из которых, по словам Разуваева, была диспропорция между товарной и денежной массой, приведшая к тотальному дефициту. Для борьбы с ним Ельцин и Егор Гайдар, один из архитекторов либеральных реформ, “отпустили” цены. Это обернулось гиперинфляцией 1992 года, достигшей 2600%, что мгновенно обесценило многолетние сбережения граждан на советских сберкнижках.
Ошибки приватизации: упущенные возможности
Отвечая на вопрос о приватизации, Разуваев называет её “больной темой” для России. Он цитирует поговорку: “рубль делится легко, тысяча рублей делится сложно, а миллиард — никогда”, подчёркивая фундаментальные проблемы с распределением собственности. По его мнению, сама концепция приватизации требовала серьёзной доработки.
Эксперт предлагает следующие альтернативные подходы:
- Ваучеры: Их обращение следовало ограничить отделениями “Сбербанка” как крупнейшего государственного и наиболее надёжного учреждения.
- ЧИФы: Чековые инвестиционные фонды должны были создаваться только крупными компаниями с чёткими обязательствами по их преобразованию в паевые инвестиционные фонды (ПИФы).
- Фондовый рынок: Торги на ММВБ (Московской межбанковской валютной бирже) необходимо было запустить не позднее июля 1994 года.
- Компенсация сбережений: Обесцененные средства на сберкнижках граждан следовало обменять на акции ведущих российских компаний, особенно в нефтегазовом секторе, по их реальной рыночной стоимости.
- Борьба с финансовыми пирамидами: Важно было активно бороться с такими явлениями, как “МММ”, “Хопёр” и “Властилина”. Большинство советских граждан не осознавали их опасности, и обязанностью профессионалов было защитить население.
- Система страхования вкладов: Её следовало внедрить ещё в 1992 году, а не в 2004-м, поскольку первый банковский кризис 1995 года показал уязвимость вкладчиков.
Мифы о ваучерной приватизации: несбывшиеся надежды
Разуваев объясняет разочарование россиян ваучерной приватизацией их ошибочным убеждением, что ваучер автоматически сделает их богатыми. Он приводит простой расчёт: если ваучер в среднем стоил 10-20 долларов, то с учётом инфляции сегодня его ценность эквивалентна примерно 200 долларам в акциях. Этой суммы хватило бы лишь на скромный ужин вдвоём в московском ресторане, но никак не на богатство.
Проблема заключалась в отсутствии разъяснительной работы. Цель приватизации не была должным образом донесена до населения. В результате у граждан, далёких от экономики, доминировало “магическое мышление” по принципу “не было ни гроша — и вдруг алтын”.
Критика залоговых аукционов и альтернативные сценарии
Разуваев категорически заявляет, что залоговые аукционы были излишними. Для покрытия бюджетного дефицита, по его мнению, достаточно было продать ограниченное число компаний иностранным инвесторам по реальной рыночной стоимости, сохраняя государственный контроль через “золотую акцию”. Жизненно важным было также удержать государственный контроль над банковским и сырьевым секторами. Эксперт напоминает, что сегодня доля госсектора в экономике России составляет около 70%, что не мешает её развитию.
Высокая инфляция 90-х, во многом обусловленная финансированием дефицита бюджета через “печатный станок”, могла быть купирована иначе. Средства от продажи предприятий следовало направить в бюджет для стабилизации финансовой системы. В условиях стремительного роста цен необходимо было ввести плоскую шкалу подоходного налога, отменить все внутренние офшоры, а в случаях “серой” налоговой оптимизации незамедлительно национализировать компании. При таком подходе, считает Разуваев, дефолта 1998 года можно было бы избежать. Он также предлагает рассмотреть иные геоэкономические решения.
Геоэкономические альтернативы: неиспользованный потенциал
Развивая мысль о геоэкономических решениях, Разуваев указывает на схожесть экономических структур России и Казахстана, где нефтяной сектор был ключевым. Он утверждает, что во время распада СССР следовало убедить первого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева присоединиться к России. Назарбаев, по словам эксперта, был склонен к интеграции, о чём свидетельствует его роль в инициативе создания Евразийского экономического союза, которую он озвучил ещё в 1994 году в МГУ.
По мнению Разуваева, прояви тогдашнее руководство больше мудрости, опыта и здравого смысла, Россия могла бы сегодня выглядеть совершенно иначе. В 90-е годы страна стояла на грани исчезновения с мировой карты. Капитализма желали многие, но обогатились, как водится, лишь немногие. “Ну уж как получилось…”, — подытоживает эксперт.
Альтернативная история 90-х: мог ли быть путь хуже?
Размышляя о возможных альтернативных сценариях, Разуваев приходит к неожиданному выводу: ситуация могла бы сложиться ещё хуже. По его мнению, Россия, несмотря на все трудности, прошла по наилучшему из возможных путей, хотя многим, кто пережил 90-е, в это сложно поверить. Например, если бы пост премьер-министра занимал не Виктор Черномырдин, которого эксперт высоко ценит за сохранение нефтегазового сектора как основы экономики, страна могла бы рухнуть в бездну.
Разуваев предлагает и другой гипотетический сценарий: что, если бы в 1995 году к власти пришёл “самый честный” президент, который разделил бы “Юкос” на 145 миллионов акций и раздал их всем гражданам? Поняв ценность такого актива, “лихие парни” из Goldman Sachs, действуя в интересах Exxon или Total, скупили бы контрольный пакет у населения, которое слабо разбиралось в экономике, но высоко ценило наличные доллары. Это было бы сделано хитростью, обманом, а иногда и силой. В итоге, ресурсы страны были бы вывезены за рубеж, а любые попытки правительства изменить ситуацию встретили бы немедленные санкции, которые тогдашняя российская экономика не смогла бы выдержать.
Ещё один вариант “честной” приватизации с продажей предприятий по “справедливой стоимости” также привёл бы к негативным последствиям. Поскольку ни у частных лиц, ни у кооперативов, ни даже у банков того времени не было достаточных средств для покупки советских гигантов, контроль над ними перешёл бы к иностранному капиталу. Вся страна, по сути, оказалась бы в концессии.
Неоднозначные итоги: фондовый рынок и наследие 90-х
На вопрос о возможных экономических плюсах ельцинского правления, Разуваев с оговоркой признаёт появление фондового рынка в России. Однако эта оговорка существенна: рынок был ориентирован преимущественно на иностранных инвесторов. Средний размер сделки на РТС составлял 300 тысяч долларов, в то время как торгов на ММВБ практически не было. Для обычного россиянина доступ к этому рынку был закрыт, что делало его “ущербным”.
Полноценный капитализм в России, по словам эксперта, начал формироваться лишь с приходом Владимира Путина, когда была налажена система налогообложения, а фондовый рынок получил приоритет. Разуваев выражает благодарность за то, что страна пережила 90-е. Сегодня Россия, как он утверждает, является успешной страной, четвёртой экономикой мира, выстоявшей под санкциями. В то же время ельцинская эпоха описывается как “очень мрачная”, период безвластия, обстрела парламента танками и войн в Чечне, которая, как надеется эксперт, получит “справедливую оценку в учебниках истории и памяти народной”.
