Анализ в сравнении с другими странами
Вскоре исполнится 10 лет с момента принятия Генеральной Ассамблеей ООН документа «Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года». Эта программа определила 17 глобальных целей устойчивого развития (ЦУР), которые по сути являются условиями для достижения общей цели человечества – максимально возможного благополучия для всех людей, живущих сегодня и в будущем.
Все 17 ЦУР можно условно разделить на три основные группы: социальные, экологические и управленческие. Социальные цели охватывают такие аспекты, как искоренение нищеты и голода, улучшение здравоохранения и образования, обеспечение доступа к чистой воде и санитарии, достижение гендерного равенства, обеспечение доступной энергии, создание достойных рабочих мест, повышение безопасности населенных пунктов и снижение неравенства как внутри стран, так и между ними.
Экологические цели касаются борьбы с изменением климата, сохранения и рационального использования океанов и морских ресурсов, защиты и восстановления наземных экосистем, а также перехода к рациональным моделям потребления и производства.
Управленческие цели предусматривают стимулирование устойчивого экономического роста, развитие инфраструктуры, индустриализацию и внедрение инноваций. К этой группе также относятся построение мирных, справедливых и открытых обществ, обеспечение всеобщего доступа к правосудию, формирование эффективных государственных институтов и укрепление глобального партнерства для достижения целей.
Эта резолюция стала первым и пока единственным международным документом, который обеспечивает правовую основу для систематической оценки прогресса стран в достижении устойчивого развития. Она позволяет выявлять потенциальные проблемы и планировать меры по их устранению, что имеет значение для всех государств, от наименее развитых до высокоразвитых, включая Российскую Федерацию.
Помимо самих целей, резолюция содержит 169 конкретизирующих их задач, многие из которых сопровождаются количественными показателями (всего ООН определила 279 таких индикаторов). В качестве примера рассмотрим две из семи задач, относящихся к цели ликвидации нищеты, имеющие измеримые показатели.
Первая задача в этой сфере — гарантировать, что никто в мире не будет вынужден жить на сумму менее 3 долларов США в день на человека. Всемирный банк недавно повысил этот порог абсолютной бедности с учетом инфляции. Международные статистические данные показывают, что люди с такими низкими доходами встречаются не только в беднейших странах, но и в развитых государствах — их доля составляет не менее двух на тысячу жителей.
По текущему курсу Центробанка России, 3 доллара США в день эквивалентны примерно 240 рублям в день, или 7200 рублям в месяц. По данным Росстата за 2024 год, в среднем 0,6% россиян имели ежемесячный доход менее 7 тысяч рублей. В регионах с наименьшими доходами, таких как Тыва, Ингушетия и Кабардино-Балкария, этот показатель был в 3–5 раз выше. Таким образом, около миллиона граждан России живут в условиях абсолютной бедности, и задача по их выходу из этого положения остается крайне актуальной для страны.
Вторая задача, связанная с ликвидацией нищеты, заключается в снижении к 2030 году как минимум вдвое доли населения, проживающего за национальной чертой бедности. Похоже, Россия сможет выполнить эту задачу досрочно. В 2015 году доля таких граждан составляла 13,5%, а в 2024 году снизилась до 7,2%, что почти в два раза меньше. Важно отметить, что национальная черта бедности (прожиточный минимум) за этот период выросла с 9,7 до 16,8 тысячи рублей.
На основе данных из информационных ресурсов ООН и других международных организаций был проанализирован ряд показателей устойчивого развития (около 20), по которым доступны сопоставимые данные для многих стран. Это позволило провести сравнение ситуации в России со средними значениями по 12 ключевым странам — членам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР): Австралии, Великобритании, Германии, Испании, Италии, Канаде, Португалии, США, Франции, Швейцарии, Швеции и Японии.
Помимо уже упомянутого показателя доли населения ниже национальной черты бедности, анализ включал такие индикаторы, как уровень недоедания, заболеваемость туберкулезом, материнская смертность при родах, задержка роста у детей младшего возраста, рождаемость среди девушек 15–19 лет, охват организованным дошкольным обучением, квалификация учителей, распространенность курения, доли женщин в парламентах и на руководящих позициях, доступность безопасной питьевой воды, уровень нагрузки на водные ресурсы, уровень безработицы, доля молодежи, которая не работает и не учится (т.н. NEET — Not in Education, Employment, or Training), неравенство доходов, доля оплаты труда в ВВП, расходы на НИОКР, доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в ВВП, а также число исследователей на миллион жителей.
Итак, как выглядит Россия по этим показателям в сравнении с США и средними значениями по странам ОЭСР?
Доля населения, находящегося за национальной чертой бедности, в России составляет 7,2%, что сопоставимо с уровнем в США, но заметно ниже среднего показателя по странам ОЭСР (17%). При этом следует учитывать, что прожиточный минимум, служащий основой для определения этой черты в России, эквивалентен примерно 200 долларам США, что в десятки раз меньше, чем в США, и в 5–8 раз меньше, чем в странах ОЭСР.
По заболеваемости туберкулезом, который часто связывают с уровнем бедности, ситуация в России (2,6 случая на 100 тысяч жителей) аналогична США и лучше, чем в среднем по странам ОЭСР (6,7 случая).
Тем не менее, доля недоедающего населения в России (3,8%) примерно в полтора раза выше, чем в США и в среднем по ОЭСР. Ситуация с задержкой роста у детей до пяти лет еще более тревожная: в странах ОЭСР этот показатель составляет 3,4%, в США — 3,6%, тогда как в России — 12,7%, что более чем в три раза выше. Оба эти индикатора свидетельствуют о том, что существующий в России прожиточный минимум не обеспечивает полноценного питания, достаточного для нормального развития. Несмотря на рост прожиточного минимума на 83% за последнее десятилетие, этого недостаточно. Увеличение его до уровня Китая (300–500 долларов, в зависимости от региона) должно стать приоритетной задачей государства для обеспечения базовых потребностей граждан.
Доступ к безопасной питьевой воде не менее важен, чем полноценное питание. В России 96,9% населения пользуются услугами безопасного водоснабжения, что немного ниже показателей США (97,5%) и стран ОЭСР (98,4%). На первый взгляд разница невелика, но 3,1% населения России, или около 4,5 миллиона человек, до сих пор не имеют доступа к безопасной воде, что негативно сказывается на их здоровье.
Такая ситуация с доступом к безопасной воде особенно неприемлема, учитывая, что уровень нагрузки на водные ресурсы в России (доля потребления пресной воды от общего запаса) один из самых низких в мире — всего 1,35% (для сравнения: в США — 28,2%, в странах ОЭСР — 14,0%). Примером для нас может служить Израиль, где при нагрузке на водные ресурсы более 80% безопасной водой обеспечено 99,5% населения. Это говорит о том, что проблема решаема, и обеспечение безопасной питьевой воды для всех граждан России также должно стать приоритетной задачей для государства.
По показателю материнской смертности при родах в России фиксируется 10,6 случая на 100 тысяч рожденных живыми детей. Это немного выше среднего значения по ОЭСР (9,0), но в два раза ниже, чем в США (21,1). Что касается рождаемости среди девушек в возрасте 15–19 лет, в России этот показатель составляет 13,4 на 1000 женщин, что близко к уровню США, но более чем вдвое превышает среднее значение по странам ОЭСР.
Доля курящих среди населения старше 15 лет в России (29,2%) уже не так значительно отличается от показателей США (24,3%) и стран ОЭСР (22,0%), как это было в начале 2000-х годов. Вероятно, здесь сработали те же факторы, что и в других развитых странах ранее: повышение уровня жизни побуждает людей больше заботиться о своем здоровье как об условии комфортной жизни. Определенную роль также могли сыграть повышение цен на табачные изделия и введение ограничений для курильщиков.
Охват детей организованным дошкольным обучением в России составляет 86,5%. Этот показатель ниже, чем в США (95,7%) и в среднем по ОЭСР (92,9%). Это может свидетельствовать о недостаточно полном использовании потенциала дошкольной подготовки в нашей стране. Также стоит обратить внимание на долю учителей с минимальной необходимой квалификацией: в России это 97,1%, в то время как в сравниваемых странах этот показатель достигает 100%.
Ситуация с гендерным равенством, в частности с представленностью женщин на руководящих постах, выглядит неоднозначной. В России женщины занимают почти половину всех руководящих должностей (48,8%), что выше, чем в США (42,6%) и значительно превышает средний показатель по странам ОЭСР (33,8%). Однако на уровне национальных парламентов доля женщин-депутатов в России существенно ниже — 17,9% против 29,1% в США и 33,5% в ОЭСР.
Уровень безработицы в России (3,2%) ниже, чем в США (3,6%) и в среднем по странам ОЭСР (4,7%). Доля молодежи в возрасте от 15 до 24 лет, которая не занята ни работой, ни учебой (т.н. NEET — Not in Education, Employment, or Training), также несколько ниже в России (8,7%) по сравнению с США (11,2%) и ОЭСР (9,5%).
По показателю неравенства доходов (коэффициент Джини) Россия (40,5%) находится на уровне, близком к США (41,3%), но превышает среднее значение по странам ОЭСР (36,2%).
Однако по доле оплаты труда наемных работников в ВВП Россия существенно отстает: этот показатель составляет 40%, что почти в полтора раза меньше, чем в США (59%) и в среднем по ОЭСР (58%). Это говорит о том, что при сравнении уровня фактического потребления наемных работников в России и других странах, основанном на показателе среднедушевого ВВП, для России следует использовать понижающий коэффициент около 1,5.
Три последних показателя характеризуют научно-технический потенциал стран: доля расходов на НИОКР в ВВП, доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей в ВВП и количество исследователей на миллион населения. К сожалению, по всем этим направлениям Россия значительно отстает. По расходам на НИОКР (1%) отставание от США составляет 3,5 раза, от ОЭСР — 2,5 раза. По доле высокотехнологичной продукции в ВВП (22,2%) отставание от обеих групп стран — в два раза. По числу исследователей (2,6 тысячи на миллион жителей) отставание от ОЭСР — в два раза, а от США — на 60%.
Хотя развитие этих областей может не оказывать немедленного влияния на текущее благосостояние страны (многие государства успешно развиваются и без заметной роли высокотехнологичного сектора), оно определяет долгосрочные перспективы страны в глобальной экономике и международной конкуренции. Это та сфера, где углубление отставания со временем может стать необратимым. Автор полагает, что точка невозврата близка, и предотвращение такого сценария является вопросом ответственности перед нашими детьми и внуками.
